Алексей и Ольга Шилины* заключили брак в 1989 году, а в 1992-м поселились в квартире в Благовещенске. У супругов в собственности было по 1/3 доли, еще 1/3 — у дочери Шилиной Марины Мареничевой*. В 1998-м Алексей переехал в Калининградскую область. В 2000-м они расторгли брак, а в 2007-м Шилин умер. В наследство вступила его дочь Арина Михайлина*, которая жила с ним в Калининградской области. Тогда, по ее словам, она не подозревала, что у отца есть доля в квартире на другом конце России.
Тем временем Ольга Шилина в 2018 году добилась признания за собой права собственности на треть бывшего мужа в благовещенской квартире. Суду она сообщила, что якобы ничего не знает о местонахождении и судьбе экс-супруга с тех пор, как он ушел, собрав вещи. Шилина подтвердила, что продолжает там жить и оплачивать коммуналку, налог на имущество, делать ремонт, словом, открыто и непрерывно владеет недвижимым имуществом более 15 лет (ст. 234 ГК). Бывший муж, как указывают обстоятельства, потерял интерес к своей собственности, убеждала Шилина. Это убедило Благовещенский горсуд Амурской области, который в 2018-м признал ее право на 1/3 квартиры Шилина (дело № 2-3101/2018 ~ М-1873/2018).
Следом в начале 2019-го года Шилина (2/3 доли) и ее дочь Мареничева (1/3 доли) продали жилье семейной паре Бенц* за 3,2 млн руб. Те взяли на нее кредит в банке под залог.
В конце 2019-го года Шилина умерла. Наследниками стали дочь и сын Мареничевы. Они получили право на вклад в банке, где хранились вырученные от продажи квартиры деньги.
В 2019 году, приехав в Благовещенск, Михайлина от соседей узнала, что умерший отец владел долей в квартире, хотя он не сообщал ей об этом при жизни. Женщина решила действовать. Сначала она добилась отмены судебного акта о признании за Шилиной доли в квартире по приобретательной давности. В 2020 году Амурский областной суд отменил это решение, получив от Михайлиной информацию о смерти Шилина 13 лет назад в Калининградской области.
Следом Михайлина подала новый иск к Мареничевым и паре Бенц, потребовав выделить ей треть полученного от продажи квартиры, а именно 1 млн руб. Как объяснила Михайлина, поскольку жилье продано и заложено банку, она решила требовать не признания сделки недействительной, а возмещения ей как наследнику неосновательного обогащения оппонентов.
Мареничева сочла, что имеет смысл подать встречный иск о признании купли-продажи действительной. Она указала, что Шилов съехал из квартиры и до самой смерти не интересовался ею, да и наследники не заявляли о своих правах на недвижимость.
Решения судов
Первая инстанция отказала Михайлиной в компенсации, указав, что она не принимала наследство после смерти отца. Встречный иск удовлетворили, поскольку покупатели, семья Бенц, — добросовестные приобретатели, а продавцы были вправе распоряжаться квартирой.
Амурский областной суд частично исправил решение нижестоящей инстанции: Миихайлина все-таки вступала в наследство после смерти отца, что подтверждается справками от нотариуса и тем, что она жила с папой вместе в Калининградской области. Но решение по сути осталось прежним. Облсуд отказал Михайлиной, ведь Шилин, уехав из Амурской области в Калиниград, не интересовался жильем в Благовещенске и не рассказал о нем дочери. В свою очередь, Шилина продолжала жить в квартире и содержать ее. Срок ее открытого и добросовестного владения превысил 15 лет (срок приобретательной давности) и три года (срок исковой давности по истребованию имущества из чужого незаконного владения), указал облсуд (решение № 33АП-3630/2021).
Решение оставил в силе Девятый КСОЮ. Но гражданская коллегия ВС нашла в нем логические и правовые ошибки.
Принять часть наследства — значит принять все наследство, где бы оно ни находилось и в чем бы ни заключалось, напомнил Верховный суд положения п. 2 ст. 1152 ГК. Суд согласился, что в 2007 году Михайлина приняла наследство Шилина. Значит, с этого времени она получила 1/3 доли в праве собственности на квартиру в Благовещенске. «Отказ в удовлетворении ее требований возможен только в том случае, если бы в суде доказали законность прекращения ее права на спорную долю», — отмечается в определении № 59-КГ22-4-К9.
Раз Михайлина с 2007 года владела 1/3 квартиры, то Шилина не могла ее продавать в 2019 году без согласия и ведома Михайлиной. Единственное основание возникновения права Шилиной на спорную долю — судебный акт о признании собственности по приобретательной давности, который отменили в 2020 году, напомнила коллегия под председательством Юрия Москаленко.
Судьи не согласились и с выводом коллег, что Шилин при жизни фактически отказался от доли в квартире в Благовещенске. К моменту смерти Шилина не истек срок для достоверного установления факта отказа собственника от его права (п. 1 ст. 234 ГК), а еще в деле нет доказательств, что он от него отказывался, отметил ВС. Судьи добавили, что у наследодателя нет обязанности сообщать о составе имущества будущим наследникам. Пусть Шилин не поставил свою дочь в известность, она не должна от этого страдать.
Таким образом, можно сделать вывод, что Михайлину неправомерно лишили наследства. Значит, она может требовать возмещения стоимости ее доли, которую продали без ее согласия.
Что же касается встречного требования Мареничевой о признании договора купли-продажи действительным, Верховный суд указал, что этот иск беспредметный, поэтому по нему не следовало вообще выносить никакого решения. Такое требование, по сути, сводится к попытке обосновать с точки зрения права то, что Михайлину незаконно лишили доли.
С такими объяснениями ВС направил дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции (на сайте суда пока нет сведений о движении дела).
Комментарии экспертов
Основанием для обращения в Верховный суд стала не столько сложность рассматриваемого дела, сколько нежелание нижестоящих инстанций разбираться в фактических обстоятельствах спора, полагает партнер Ольга Ваганова. В частности, ей неясно, почему суды не обратили внимание на отсутствие вступившего в законную силу решения суда о признании за Шилиной 1/3 доли в праве собственности на квартиру по приобретательной давности. Ведь это основание для признания договора купли-продажи квартиры недействительным, обращает внимание Ваганова.
Еще суды нижестоящих инстанций самостоятельно придумали такое основание прекращения права собственности, как «наследодатель не сообщал наследнику о наличии имущества».
По мнению Вагановой, позиция ВС может использоваться в разбирательствах о получении права собственности на имущество по приобретательной давности. Так, ВС делает важное указание, что наследники могут требовать включения имущества наследодателя в состав наследственной массы даже в том случае, если на момент обращения в суд третье лицо владеет этим активом (открыто, добросовестно, как своим) более 18 лет. «Важное условие: на момент смерти владельца имущества не должен наступить срок для его получения в собственность по приобретательной давности», — уточняет Ваганова.
Ани Казарян, старший юрист практики разрешения споров юркомпании , считает значимыми для подобных споров такие выводы ВС:
- На наследника нельзя возложить негативные последствия того, что наследодатель при жизни не сообщил о составе всего своего имущества.
- Срок давностного владения не считается соблюденным, если до его истечения владелец недвижимости не отказался от права собственности, а лицо, владеющее имуществом, знало или должно было знать о таком праве.
- Факт проживания в ином жилье сам по себе не свидетельствует ни о выбытии лица из ранее занимаемой недвижимости, ни о его отказе от прав на этот актив.
* — имена и фамилии изменены редакцией.